История из моей жизни: как меня сбила машина
Мне было, 17 лет Я ещё училась в школе в 11 классе. Мы с братом только недавно переехали из посёлка Нювчим в Эжвинский район города Сыктывкара. Жили у двоюродной сестры, так как у нас умерли оба родителя. Однажды утром моя двоюродная сестра, попросила меня прийти побыстрее со школы, так как мой племянник ходил на тренировки по плаванию, у которого были ключи от дома. После школы, я села на автобус и доехала до дома.
Возвращение домой
Перешла главную дорогу от остановки. Но ещё нужно было перейти вторую дорогу, на которой не было разметки зебры. Оглядевшись по сторонам, посмотрела в правую и левую сторону, машин не было. Я начала переходить дорогу. На обочине дороги стояли таксисты.
Вдруг из-за поворота вывернула машина и сбила меня. Я ударилась головой об капот, потом сползла с капота и ударилась головой о землю. А ещё получила сильный ушиб ноги. На асфальте валялась моя школьная сумка, ко мне сразу же подбежали таксисты, они подняли мою школьную сумку и отдали ее мне.
Меня сбил мерседес белого цвета. Водитель вышел из машины и попросил меня проехать вместе с ним в больницу. Он был со своей женой и отвёз меня в больницу на обследование. Обратно водитель так же подвёз меня до дому. Я сильно хромала. К этому времени уже пришёл мой брат, он учился в ГПТУ на электрика. У него тоже были ключи от дома. Увидел, что я хромаю, брат спросил, почему? Тогда я рассказала ему, что меня сбила машина и показала ушибленную ногу, которая сильно отекала и болела.
Сначала обследование ничего не показало. Вечером я начала готовится к школе, собирать учебники, спортивный костюм на физкультуру. Ко мне подошла двоюродная сестра и сказала, что брат рассказал ей о том, что меня сбила машина. Я сказала, что ничего страшного, пройдёт, и я собираюсь идти в школу
Больница
Но вдруг неожиданно у меня резко начала кружится и болеть голова. Двоюродная сестра вызвала скорую помощь, меня отвезли в приёмный покой. Сестра поехала со мной. Сделали рентгеновские снимки головы и ноги. Сказали, что у меня сотрясение головного мозга и ушиб правой голени. Врачи определили меня в палату. Двоюродная сестра уехала домой. Нога сильно ныла и отекала. Утром, пришёл врач, спросил, что у меня болит? Я сказала про ногу и голову. Сначала он молоточком постучал по ногам. Просил присесть. Потом попросил, достать указательным пальцем до кончика носа. К ноге он приложил бутыль с холодной водой. Ноге стало легче, а голова по-прежнему болела. Через каждые два часа мне меняли воду в бутыле. Через три дня оттёк с ноги спал, и стало легче ходить.
В больничный буфет я ходила сама. Познакомилась с женщинами из палаты, вместе с ними ходила в буфет. Каждый день мне кололи больной укол магнезии. Навестить меня пришли две моих одноклассницы, они принесли мне фрукты. Потом пришла классный руководитель, которая так же принесла мне фруктов и конфет. Каждый день меня навещала двоюродная сестра, она приносила мне домашнюю еду. В палате было ужасно скучно, даже телевизор отсутствовал.
Один раз я поинтересовалась у сестры, по поводу этого ДТП. Она сказала, что дело в полиции. Уже составлено несколько томов. Таксисты дали показания и сказали, что мне не хватило пары сантиметров, чтобы перейти дорогу. Этот водитель неоднократно привлекался сотрудниками ГАИ за езду в состоянии алкогольного опьянения. Сотрудники ГАИ произвели замер расстояния от места происшествия до обочины дороги и согласились с показаниями таксистов.
Потом моя двоюродная сестра рассказала мне, что ей звонил водитель и просил не сжать его в тюрьму. На следующий день он пришел ко мне в больницу со своей женой. Они принесли мне лекарства и фрукты. Я отказалась их брать. Через 10 дней меня выписали из больницы, но я не поправилась. Голова все так же болела, я много спала.
Вторая больница
Через день моя двоюродная сестра отправила меня на лечение в другую больницу. Там я провела месяц. Она по-прежнему навещала меня и приносила домашнюю еду. Один раз когда я пошла в буфет, чуть не упала и не пролила суп. Хорошо, что рядом оказался парень из соседней палаты – он донёс мою тарелку с супом до стола, а потом проводил до палаты. Предложил играть в шашки. Но я не могла, меня постоянно клонило в сон. Так что большую часть времени в больнице я спала. Он приходил ко мне в палату, постоянно интересовался моим здоровьем до самой своей выписки. Когда ко мне пришла сестра, я спросила у ней, когда будет суд? На что получила, ответ суда не будет – сама виновата. Я очень этому удивилась.
Вывод
Предполагаю, что водитель мог дать взятку моей сестре, чтобы она не посадила его в тюрьму. Но доказательств у меня нет. Я тогда не была ещё юристом, поэтому ничего не могу сказать по этому поводу. Но то, что суда не было, меня это очень удивило. Хотя я не вправе ее обвинять: она сделала доброе дело, забрав нас с братом из посёлка Нювчим, в котором не было работы.
Но пострадало моё здоровье. Теперь у меня часто головные боли. Сотрясение даёт о себе знать, хотя я каждый год прохожу обследование.
После этого ДТП я долго очень боялась переходить дорогу, переходила только вместе со всеми пешеходами, через полгода это прошло. Мне еще повезло, что я отделалась относительно легкими последствиями.
«Вокруг все было белым»: что чувствуешь, когда тебя сбивает машина на скорости 162 км/час, а твоя подруга погибает у тебя на глазах
Это случилось в день, когда я сдавала последний экзамен для поступления в университет. Мы собирались устроить вечеринку с подружками. Был прекрасный солнечный вечер. Я прогуливалась в центре города с Бекки, подругой детства.
Около 7;30 вечера Бекки и я торопились на остановку. Пока мы ждали автобуса в нас влетел «Мицубиши» на скорости 162 км/ч. Он пытался обогнать другую машину на дороге. Нас отбросило в сторону, кто-то вызвал «скорую». Позже родители сказали, что Бекки умерла, а ей был всего 21 год. Водителя «Мицубиши» до этого штрафовали за вождение в пьяном виде.
Через 6 недель после аварии я вышла из комы и увидела взволнованные лица моих родственников. Когда я открыла глаза, все было белое, я думала, что уже умерла. Мои родители пытались рассказать, что случилось. Но у меня было несколько кровоизлияний в мозг, поэтому понять, что они говорят, было очень сложно, так же как просто не спать. Я не понимала, где я и что случилось. Мое тело было сильно измучено.
Сначала мне не говорили, что случилось с Бекки. Но я понимала, что что-то не так, потому что она ни разу не навестила меня, пока я была в больнице. Я размышляла, что могло случиться, но у меня не было сил спросить. Когда мои родители наконец-то рассказали мне, я не сразу осознала это. Мне потребовалось время, но, наверное, так было даже легче.
Я бы очень хотела помнить, как мы провели наш последний вечер с Бекки. Иногда мне кажется, что я помню, как мы стояли на кухне перед тем, как пойти на автобусную остановку. Но это воспоминание настолько тусклое, что, может быть, я сама его выдумала.
В больнице врачи не понимали, как я смогла выжить. Мне пришлось потратить уйму времени, чтобы восстановиться. У меня было множество переломов: сломанные шея, копчик, ключица и ребра. Кости срастаются очень медленно. Мое бедро было сильно повреждено, из-за этого защемился седалищный нерв на левой ноги. Операции заняли больше 60 часов. Потом мне ампутировали мизинец на ноге, потому что был риск заражения. До этого я по 12 часов работала официанткой, бегала и подолгу гуляла со своей семьей. Сейчас маловероятно, что я даже смогу пройтись по магазину без инвалидного кресла или костылей.
Я никогда не размышляла, почему выжила я, а Бекки — нет. Я просто каждый день благодарна за этот шанс. Теперь я работаю секретарем, а также занимаюсь волонтерством в Красном кресте. У меня есть парень. Еще я пошла на курсы по фотографии и веду свой блог. Скоро я планирую переехать в свою собственную квартиру, чтобы быть независимой. Я не могу просто сидеть дома и грустить. Я всегда любила работать и сейчас я хочу помогать инвалидам.
Водителя, который сбил нас, сначала признали невиновным, но в конце концов из-за того, что я была серьезно ранена, а Бекки умерла из-за его лихачества, его отправили в тюрьму на 8 лет. Мне кажется, даже если человек убивает кого-то в аварии, это не меньшее преступление, чем просто убийство. Тот приговор, который он получил, все равно ничего не изменит для меня и Бекки.
Я поняла, что такое жизнь после такой трагедии. Я никогда не стану прежней, но я хочу двигаться дальше. Я очень скучаю по Бекки, но за прошедшие три года я постепенно смирилась с этой потерей. Важно не оборачиваться назад и верить в то, что всё изменится.
ИнструкцияЧто делать, если вас сбила машина
Общение с ГИБДД, врачами, юристами и не только
Текст: Ал Ковальски
Оставайтесь на месте
Попасть под машину страшно. В этой ситуации сложно рассуждать рационально и вряд ли в голове будет чёткий план действий. Что нужно сделать наверняка, так это вызвать сотрудников ГИБДД. Инспекторы зафиксируют само ДТП и составят протокол. Следует сфотографировать повреждения автомобиля (на капоте в любом случае останутся царапины), место происшествия, дорожные знаки, следы на асфальте, положение пострадавшего. Если есть свидетели, у них нужно взять номера телефонов. В целом на этом этапе все формальности ложатся на инспектора, однако лишний контроль точно не повредит.
Даже если вы отделались ушибами, скорую помощь вызывать обязательно. Во-первых, в шоковом состоянии можно не почувствовать боли. А во-вторых, заключение медработника понадобится при возмещении ущерба с водителя. Выделяют лёгкий, средний и тяжёлый вред здоровью, связанный в том числе с потерей трудоспособности на определённый период времени. Дополнительно может учитываться моральный и материальный ущерб.
«Если возникла необходимость, можно доставить пострадавшего в больницу самостоятельно, — сообщает юрист и руководитель собственного юридического центра Константин Богатырь. — Уезжая с места ДТП в лечебное учреждение, следует составить схему расположения автомобиля при свидетелях и записать контактные данные очевидцев. Далее стоит вернуться на место ДТП и вызвать ГИБДД».
Свяжитесь с родными
Стоит сразу позвонить или написать родным, друзьям или соседям и держать их в курсе событий. Если вас положат в больницу, они смогут привезти всё необходимое: документы, одежду, средства гигиены, еду. В менее тяжёлом случае они подготовятся к вашему возвращению: переживший ДТП человек вряд ли сможет приготовить еду, выгулять собаку или убраться. И это связано даже не с травмами, а с полученным стрессом, который все переживают по-разному.
Окружите себя поддерживающими людьми
«Если брать любое ДТП независимо от того, получил ли человек физические повреждения, это всё равно большой стресс, — комментирует психотерапевтка Мариам Тюрюханова. — В момент аварии человек лишается базовой безопасности. О физическом ущербе все знают и понимают его, однако перенесённый стресс оказывает сильное влияние и на психику. Поэтому человеку очень важно восстановить состояние безопасности, спокойствия, стабильности, которые он потерял в результате ДТП».
Чтобы ускорить процесс восстановления, желательно окружить себя поддерживающими людьми, с которыми можно поделиться чувствами и эмоциями, которых можно попросить о помощи. Иногда достаточно побыть рядом с другом, партнёром или партнёркой, чтобы успокоиться. Если же человек вместо поддержки сталкивается с обесцениванием (когда говорят «Успокойся», «Не плачь»), стоит сразу сообщить о дискомфорте или даже прекратить общение. В противном случае есть риск столкнуться с внутренней самоизоляцией.
Как следует отдохните
Из предыдущего пункта следует, что любая авария повлияет на психическое состояние пострадавшего человека. Физически он может восстановиться через день, но продолжит испытывать тревогу и страх. Это явный знак необходимости остаться дома и обеспечить себе максимальное спокойствие. Все люди по-разному реагируют на стрессовые ситуации, поэтому важно прислушиваться к своим ощущениям и ни в коем случае не пересиливать себя.
Попробуйте договориться с водителем
Зачастую людей пугает перспектива обращения в суд. «Многие уверены, что это того не стоит. Во-первых, расходы на судебное разбирательство. Однако мы должны понимать, что эти расходы можно будет возместить. Во-вторых, сроки. Минимальный срок одной инстанции по делу составляет от месяца — при условии, что исковое заявление подано с соблюдением законодательства и иск не оставлен судьёй без движения», — говорит юрист Константин Богатырь.
Разрешить ситуацию в досудебном порядке можно, если обе стороны устраивает такой вариант развития событий. Так можно сократить время получения компенсации, размер которой определяет пострадавший. Есть вероятность, что водитель согласится выплатить всю сумму разом, в то время как суд займёт два-три месяца в зависимости от обстоятельств дела. При составлении каких-либо расписок стоит заверять их нотариально в любом юридическом центре.
Попросите о помощи
Первое время может быть тяжело справляться с бытовыми делами: приготовить еду, прибраться, купить корм для кота. Если вы живёте с семьёй, друзьями или соседями, они помогут с бытом. Если нет, то смело зовите гостей. Поскольку даже близкие не всегда понимают, как помочь здесь и сейчас, что принести, в какой форме поддержать, лучше говорить о своих потребностях прямо. Нередко люди готовы отправить деньги — можно сообщить об этом в соцсетях. Они очень помогут, когда нет возможности сразу вернуться к работе.
К сожалению, многим сложно просить о помощи, и это происходит по разным причинам. «Одна из самых распространённых — отсутствие такой привычки, — говорит психотерапевтка Мариам Тюрюханова. — Человек не знает, что просить помощи у других людей нормально. В его или её жизни так случилось, что с трудностями приходилось справляться в одиночку. Возможно, его или её так воспитывали». Поэтому важно держать в голове, что в сложных ситуациях без помощи не обойтись.
Обратитесь к психотерапевту, если почувствуете необходимость
Физическую боль проще распознать, чем душевную. Неявные последствия аварии могут списываться на общую усталость, голод или иные причины. Речь о проблемах со сном, панических атаках или тревоге при виде машин. Такая реакция психики может проявить себя не сразу, а через несколько дней или недель, когда будут решены формальные сложности, а здоровье восстановится.
Как заметить неладное? Достаточно вспомнить, как было до аварии и что изменилось после неё, советует психотерапевтка Мариам Тюрюханова. Если появились какие-либо тревожные сигналы, стоит обратиться к специалисту. Конкретные стрессовые случаи можно разобрать за несколько консультаций. Если же откладывать поход к психологу или психотерапевту, симптомы могут стать хроническими и вылиться, например, в затяжную бессонницу.
«Я поняла, что лучше ехать в колонию, потому что жить не могла»: рассказ отбывшей наказание виновницы смертельного ДТП
«Я смирилась с наказанием»
— Как произошло ДТП с вашим участием?
— Я сама в нём виновата. Мой водительский стаж был три года, сдавала на права сама. Но я была невнимательна. Я ехала по трассе к родителям в соседний регион. Перед дорогой надо было выспаться, но я этого не сделала. Уснула за рулём и проснулась от удара.
— Сами вызвали полицию?
— Нет, у меня сразу началась истерика, тряслись руки, меня как будто переклинило. Я не могла даже сориентироваться, где я нахожусь, что сотворила. А потом уже, на следующий день, накрыло осознание, чувство вины. Если бы со мной не говорили друзья, родные, не знаю, что бы я с собой сделала. Я до сих пор не могу это всё вспоминать.
— Ваши родные сразу узнали о случившемся?
— Да, почти сразу. Как они отнеслись? Как можно отнестись к тому, что твоё родное дитя насмерть сбило человека? Были паника, шок. Потом приняли, что это случилось.
— Какую позицию вы заняли на суде?
— Я, естественно, полностью признала вину. Я начала работать с психологом, обзвонила всех потерпевших… То есть детей погибшего, они все взрослые были. Я установила с ними контакт, принесла извинения и, конечно, сразу взяла всю ответственность на себя.
— Вы возмещали как-то ущерб?
— Гражданские иски мне не предъявляли. Но я лично поехала к дочери погибшего, вручила ей свой полис ОСАГО и все деньги, какие у меня были. Денег было мало — даже машина, за рулём которой я была, была взята в кредит. Потом ещё отправляла почтовыми переводами всё, что могла.
— Вам дали реальный срок. Были к этому морально готовы?
— Нет, не была. Я до последнего в глубине души надеялась на условный срок. Я же сама по образованию юрист, оценивала шансы и думала, что колонии не будет. А потом, когда прозвучал приговор первой инстанции, я смирилась.
Мне советовали не паниковать, цепляться к процессуальным нарушениям, чтобы дотянуть до амнистии на свободе, но я сдалась и смирилась с наказанием, собрала вещи и поехала в колонию.
Да, я надеялась на условное наказание, но моё состояние было таково, что я уже поняла: мне лучше ехать в колонию, потому что я не могла уже просто жить. Пока мне советовали разные варианты, как остаться на свободе, у меня были суицидальные мысли. Да, я подала апелляцию, но смирилась, когда она оставила приговор в силе, а кассационную жалобу подавать не стала.
Почему мне дали реальный срок? В нашем регионе практика довольно жёсткая по ДТП со смертельным исходом. В Москве, например, если погасишь гражданские иски и примиришься с потерпевшими, можно добиться условного срока, а у нас всё жёстче.
«Душу нельзя изливать никому»
— Где вы отбывали наказание? Как вас приняли?
— Я отбывала наказание в колонии-поселении в Пермском крае. Не могу сказать, что приняли как-то особо плохо или хорошо. Первые две недели был карантин — это обязательно для всех. Потом мне понадобилось месяца два или три, чтобы подстроиться, адаптироваться. Все осуждённые как один говорят, что невиновны, сидят ни за что, и под это тоже надо подстраиваться. Что касается режима, то наша колония-поселение называлась так скорее формально, начальник колонии установил там жёсткие правила и режим.
— С кем общались в колонии?
— В колонии есть два варианта поведения: или примыкаешь к какой-то группе осуждённых, или держишься сам по себе. Я сначала держалась сама по себе. Далее — все люди там разные, у нас была колония-поселение смешанная: было мужское общежитие, было женское. Было много не «первоходов», были осуждённые за мошенничество, был мужчина, судимый за изнасилование…
Специальных колоний для дэтэпэшников нет. У нас же отбывали наказание и осуждённые по делу о пожаре в клубе «Хромая лошадь» (в 2009 году в Перми произошёл пожар в ночном клубе «Хромая лошадь», погибли 156 человек. К уголовной ответственности по итогам расследования были привлечены девять человек, восемь из которых приговорили к реальным срокам лишения свободы. — RT). Через несколько месяцев у меня сложился круг общения, но в таком социуме надо быть очень аккуратным и придерживаться правил.
— Было страшно поначалу?
— Я очень боялась женщин в колонии. У нас была старшая, смотрящая барака. Она следила за порядком, контактировала с начальством колонии, не работала — вроде инвалид была. И у неё были свои приближённые. Была бабушка-одуванчик, инвалид, по мошенничеству сидела. Я потом поняла, что она постукивала начальству.
Там нужно играть по правилам и быть поверхностным, нельзя душу раскрывать. Одна из осуждённых по делу «Хромой лошади», например, как-то очень правильно себя ставила. И потом она же в возрасте была, могла и слово сказать. А я девочкой наивной была, не знала, что и как. Но вообще, от человека зависит.
А ещё же есть сотрудники ФСИН, которые могут за малейшую, с их точки зрения, провинность, зафиксировать нарушение — и тогда не сможешь выйти по УДО. Есть осуждённые, которые воруют вещи, есть те, кто стучит сотрудникам ФСИН, есть те, кто просто работает. Душу там нельзя изливать никому.
— Насколько у женщин в колонии сохраняются социальные связи на воле? Многих ждут мужья, родные, друзья?
— Всё зависит от того, кем был человек до того, как туда попал. Те же дэтэпэшники — это, как правило, самые обычные люди, часто с высшим образованием.
Если у человека на воле в семье были хорошие отношения, то чаще всего эти связи сохраняются. Если же, к примеру, девочка неблагополучная, из детдома, то её никто и не ждёт. В таких случаях в колонии часто образуются «парочки» — женщины ходят за ручку, вместе едят в столовой, работают. А была, например, замужняя девочка, тоже дэтэпэшница, как и я, и муж её ждал и поддерживал.
— Мы часто читаем, что зоны, где сидят женщины — «красные», то есть главные там — администрация, а не заключённые с высоким тюремным статусом.
— Я адвокат, и отбытие наказания мне помогло даже побывать на месте своих нынешних подопечных. Скажу так: почти все тюрьмы и СИЗО сейчас — «красные». «Чёрные» зоны — это всё же понятия из 90-х, так же как и АУЕ*. Сейчас это уже и на уровне законодательства искореняют, и в реальности такого почти нет в колониях.
— К вам часто приезжали на свидания родные?
— У меня не было свиданий. Родители проживают в другом регионе, они пожилые.
Если говорить о социальных связях, то мой мир разделился на до и после. От тех, от кого ожидала поддержки, я её почти не получила. Тем более что я держала произошедшее практически в секрете: об этом факте до сих пор знают только близкие люди или те, кому я считаю нужным, в том числе по работе, это сказать.
Но те знакомые, от кого не ожидала ничего, каким-то образом всё равно узнали, выяснили адрес колонии, писали письма, делали передачки. Моей связью с внешним миром была корреспонденция.
«Система заточена под наказание»
— Насколько система исполнения наказаний, по вашему мнению, способствует раскаянию и исправлению?
— Нисколько не способствует. Система заточена под наказание, но не под исправление. Сотрудникам колонии ты безразличен, для них мы все — зеки, и они гнут свою линию. Поэтому или человек сам по себе останется в душе преступником и сядет потом во второй, в третий раз, или он сам по себе склонен исправиться — и тогда выйдет и не будет нарушать закон. От отсидки это не зависит.
— Как вы со временем осознавали случившееся, приходили к раскаянию?
— После произошедшего я себя прокляла. Я не могла спать, были депрессия, суицидальные мысли. Я хотела даже не умереть, нет — сдохнуть. Было невыносимо видеть горе людей, близких того, кого я сбила насмерть.
На суде самое тяжёлое было не слушать приговор, а видеть потерпевших, когда понимаешь, что обратного хода нет. Одно дело — украденные деньги: их можно вернуть. А тут речь идёт о жизни человека.
Я сама изменилась после этого, стала более строгой, закрытой.
— Когда вы вышли на свободу по амнистии, было тяжело заново адаптироваться к обычной жизни?
— Мне очень повезло: были люди, которые меня ждали. Меня ждал мой шеф — адвокат, у которого я была помощником. Меня поддерживали люди, которые мне писали в колонию. А ещё мне было не на что жить, и одна подруга (даже не близкая) пустила меня первое время жить к себе бесплатно, и потом я уже встала на ноги. Но если у человека нет семьи, нет финансовой поддержки, то возвращаться из таких мест и строить жизнь с нуля очень сложно.
— Выйдя на свободу, вы стали адвокатом. Почему?
— Я и до произошедшего работала юристом. Я люблю свою работу и не допускала даже мысли, чтобы отказаться от неё. Мой опыт помогает лучше понять подзащитных. Я даже не о сочувствии, а о понимании, что именно их ждёт, поэтому я стараюсь делать свою работу по максимуму. А сделает ли человек выводы потом или нет — это не в моей власти.
— Какую позицию вы бы посоветовали занимать в суде людям, виновным в ДТП со смертельным исходом?
— Самая правильная позиция — полное признание вины и раскаяние. Возьмем для примера дело Михаила Ефремова. Я не знаю, по какому принципу он выбирал защитников, что ему говорили и обещали адвокаты, но я не понимаю, зачем было начинать процессуальную игру «признаю — не признаю», «за рулем был я — был не я». Судья и прокурор же не дураки, они всё понимают.
Смягчить наказание может только позиция признания вины и установления контакта с потерпевшими, родственниками. Нельзя уходить в стену. Причём контакт должен устанавливать не адвокат, а сам виновник аварии. Я своих подзащитных буквально беру за руку и говорю: «Звоните потерпевшим». Если не хотят общаться — вышлите им хотя бы телеграмму. Я понимаю, что виновнику ДТП тоже плохо, его гложет чувство вины, но так надо сделать.
— Что вы думаете об аварии в Москве, где студентка сбила насмерть двоих из троих детей?
— У меня тут есть два мнения: первое — обывателя, который при этом был на месте виновника, и второе — адвоката. Я смотрела видео аварии, я вижу, что происходит на российских дорогах. Я понимаю, что переживают родственники, и сама в ужасе от того, что произошло.
Меня саму несколько раз чуть не сбивали на пешеходном переходе, и после того, что случилось в моей жизни, я хожу очень аккуратно, оглядываюсь. У людей нет бдительности, а ПДД наизусть знают процентов десять водителей. Не все оценивают потенциальную и реальную опасность.
Скорость у неё была приличная, и она отвлеклась за рулём. При этом есть вопрос, почему дети не переходили дорогу рядом со взрослыми, а бежали впереди.
Теперь моя позиция как защитника. Я бы советовала родственникам девушки не развивать активность и не подключать какие-то связи — этим общество сыто по горло: то же дело блогера Эдварда Била, дело Ефремова… Дело Валерии Башкировой уже стало резонансным. Сама эта девушка — ей 18 лет — ещё не сформированный человек, сейчас рухнул её мир. Но надо найти в себе силы признать вину, принести извинения — и это должна делать она, а не её отец. Мне кажется, то, что отец в прошлом работал в правоохранительных органах, только сильнее разозлит общественность, поэтому ей надо будет работать самой вместе с адвокатом.
— Вы сейчас водите машину?
— Нет. У меня есть права, но после случившегося я ни разу не садилась за руль.
* Международное общественное движение «Арестантское уголовное единство» (АУЕ) признано экстремистским и запрещено на территории России по решению Верховного суда Российской Федерации от 17.08.2020.